Первое интервью Тупака, после освобождения из тюрьмы

Перевод интервью выполнен группой 2Pac
не стесняйтесь заходить к ребятам и говорить им СПАСИБО!

19 октября 1995 года, ровно 22 года назад Тупак и журналист Чак Филипс провели интервью для Los Angeles Times. Это было первое интервью Тупака после его освобождения из тюрьмы.

Через шесть дней после его освобождения, в кабине управления тускло освещенной студии звукозаписи, подняв голову и ухмыляясь, рэппер ставит погромче свой дуэт под названием «2 of Amerika’s Most Wanted» который он только что закончил совместно со Снупп Доггом. Это была 14-я песня, которую Тупак записал после выхода из-за решетки.

Одетый в мешковатый спортивный костюм и бандану, Шакур, который надеется выпустить новый альбом к Рождеству, за несколько дней до того, как начнутся споры по его апелляции — говорил о тюрьме, средствах массовой информации и о музыке.

Вопрос: каково это — снова быть на свободе?

Ответ: я так рад, что меня выпустили. Было тяжело сидеть в тюрьме, слушать Джея Лено и Раша Лимбо, и все шутили, что меня подстрелили. И смотреть, как СМИ сообщают обо мне всякую ложь, как будто меня изнасиловали в тюрьме. Этого никогда не было. Но, по крайней мере, пока я был заперт, все заключенные давали мне реквизит, поощрение, и так много матерей и детей, которые писали мне письма поддержки.

Одно из лучших писем, которые я получил, пришло от актера Тони Данзы. Я даже никогда не встречал этого парня, но он написал мне, чтобы сказать, что ему нравится мой альбом, и чтобы я держал голову и просто выходил сильнее. Не могу передать, как это меня обрадовало.

Вопрос: Как ты оцениваешь последние пару бурных лет?

Ответ: это был стресс и драма в течение длительного времени. Столько всего произошло. В меня пять раз стреляли какие-то чуваки, которые пытались меня вырубить. Но Бог — великий человек. Он позволил мне вернуться. Но, когда я смотрю на последние несколько лет, не похоже, что все просто поняли меня неправильно. Я совершил несколько ошибок. Но я готов двигаться дальше.

Вопрос: ты написал этот новый альбом в тюрьме?

Ответ: я написал там только одну песню. Но я был в студии каждый час с тех пор, как вышел. Я и мой продюсер Джонни Джей придумываем новые песни, до потери сознания. Затем мы возвращаемся рано утром и начинаем все сначала. Ты почувствуешь на этом альбоме все 11 месяцев того, через что я прошел. Я выражаю свой гнев.

Вопрос: некоторые из твоих песен посвящены, некоторые говорят и прославляют наркоторговлю и бандитизм. Что ты скажешь людям, считающим, что ты плохо влияешь на общество?

Ответ: позвольте мне сказать, я не гангстер и никогда им не был. Я не вор, который крадет твою сумочку. Я не тот парень, который угоняет твою тачку. Я не в восторге от людей, которые воруют и причиняют боль другим. Я просто брат, который борется. Я не какой-то жестокий психопат. У меня появилась работа. Я художник.

Вопрос: так почему же отморозки и насилие так часто в центре внимания твоей музыки?

Ответ: не все в жизни красиво, не все позитивно. Там много убийств и наркотиков. Для меня идеальный альбом говорит о сложном материале, о веселье и заботе. Что я хочу знать, так это то, почему вдруг все действуют как банды в этой стране? Почти все в Америке связаны с какой-то бандой. У нас есть ФБР, АТФ, полицейские департаменты, религиозные группы, демократы и республиканцы. У каждого есть своя маленькая клика, и они все там по-своему гангстеры.

Меня беспокоит то, что кажется, что все чувствительные вещи, которые я пишу, просто остаются незамеченными… СМИ вообще не понимают, кто я такой. Или, может быть, они просто не могут принять это. Они не вписываются в те негативные истории, которые они любят писать. Я из тех, кто тронут песней вроде (Vincent) Дона Маклина, той, что о Ван Гоге. Лирика на этой песне такая трогательная. Вот как я хочу, чтобы мои песни чувствовали. Возьми мою песню «Дорогая Мама» — я целился прямо в сердечные сосуды моих корешей.

Вопрос: ты учился в Балтиморской школе исполнительских искусств. Это влияло на тебя?

Ответ: это влияет на всю мою работу. Мне очень нравятся такие вещи, как «Отверженные» и «Евангелие в Колоне.» И я люблю Шекспира. Он написал несколько самых редких историй. Посмотри на Ромео и Джульетту. Это какое-то серьезное гетто. У тебя есть парень Ромео из Crips, который влюбляется в Джульетту, которая из Bloods, и все в обеих бандах против них. Поэтому они должны скрываться, но в конечном итоге мертвы ни за что. Очень трагично.

И посмотри, как Шекспир расправляется с Макбетом. Он создает сказку о жене этого короля, которая убеждает счастливого человека преследовать ее и убить ее мужа, чтобы он мог захватить страну. После того, как он совершил убийство, у чувака начались галлюцинации, как в песне со шрамом. Я имею в виду, что жена короля просто напрасно испортила ему всю жизнь. Вот что я называю блядством.

Вопрос: почему ты используешь такие уничижительные термины для описания женщин? Разве это не играет на руку критикам, которые говорят, что рэперы-женоненавистники?

Ответ: а что, если все парни начнут жаловаться на то, что женщины называют их кобелями? В реальной жизни, как и в Макбете, все женщины не просто чисты и верны. Только потому, что я пишу песни о плохих женщинах, это не значит, что я ненавижу женщин. Я написал песни, которые показывают большую любовь и уважение к женщинам тоже. Песни, которые говорят о сильных, стойких женщинах и их боли.

Оглянитесь вокруг в этой студии прямо сейчас. Женщины работают над моей музыкой. Они понимают, откуда я пришел. Как и моя мама. Я всегда играю свою музыку для нее, прежде чем она уйдет. Как ты думаешь, почему я написал песню «Дорогая Мама»? Я написал ее для своей мамы, потому что люблю ее и чувствовал, что должен ей что-то глубокое.

А вот и сам исходник интервью — голос легенды достоин прослушивания не меньше чем текст!