Уроженец Донкастера, Доминик Харрисон (Dominic Harrison) – это имя будет звучать все чаще. Со времен своего первого релиза, всего каких-то 6 месяцев назад, имя Yungblud стало у всех на слуху и привлекло огромные толпы своей буквально небольшой горсткой записей, мгновенно ставших вирусными. От ска-фанковых дорожек в “King Charles”, до многослойной поэтичной лирики в “I Love You, Will You Marry Me?” и забористых хуков в “Tin Pan Boy”, треки Yungblud’а решительно заявили о себе и являются весьма незаурядными для 19-летнего певца и автора.
Создатель смешанного жанра только что закончил серию головокружительных шоу по всей Европе и Северной Америке и собирается отправиться в более крупное европейское турне в начале следующего года.
Yungblud нашел время утром после своего мощного концертного дебюта в Сиднее, чтобы обсудить свой внезапный скачок в рейтингах, противоречивые образы в его музыке и его первое знакомство с Vegemite. (Vegemite — густая паста тёмно-коричневого цвета на основе дрожжевого экстракта, национальное блюдо Австралии. Vegemite используется главным образом в качестве спреда, который намазывают на хлеб, сэндвичи и крекеры, а также для начинки типичных австралийских булочек Cheesymite scroll.)
Yungblud: Йo, что происходит?!
Best Before: Привет! Как дела? Я была на твоем шоу вчера – это было что-то!
— Aга, круто! Спасибо большое, что пришли.
— Наверное, было странно слышать, как люди здесь в Сиднее подпевают твоим трекам.
— Это невероятно! Я твержу это, и я буду вечно это повторять – выложить песню самостоятельно, и потом вдруг люди поют ее вместе с тобой в Сиднее всего 5 месяцев спустя – это просто взрыв мозга!
— Все так быстро завертелось у тебя. В начале года ты играл на The Great Escape и Camden Rocks – у тебя были клевые треки в сетлисте, но они прекрасно вписываются и в фестивальные сцены, и в камерные площадки. Как тебе отвечают разные аудитории?
— Это было нереально – везде, в разных районах. Я помню, ездил на фестиваль в Европе, когда только-только выпустил “King Charles”, и мы поставили большую палатку, и я такой: Без понятия, как, к черту, это все будет выглядеть, если я выйду с одной песней. Паренек передо мной, в палатке где-то человек пять всего. Бедный пацан. Я говорю: o, боже, нет! Но я в Амстердаме, надо выступать. По крайней мере, просто поржем, раз уж приперлись. Гитарист выглядывает из-за сцены за пять минут до выхода и говорит: «Эй, а палатка-то битком!» Я говорю: «ЧТО?!» Люди подпевали в Европе, а потом то же самое по всей Америке, когда 60 ребят в зале пели в Сиэтле … а потом – в Сиднее, и люди поют – я такой: что происходит?!
— С ума сойти! Я видела, что ты уже был в Штатах в начале года в авторском турне. Сколько ты уже сочиняешь музыку, каково это поехать за океан и выступать в разных местах?
— Знаешь что? Я уже давненько пишу музыку – и когда мне было 16, я хотел воплотить мечту и стать звездой рок-н-ролла, но у меня возникла дилемма: только писать песни, что поможет мне пробиться на радио – ну еще один Бибер (Bieber) или еще одна Мендес (Mendes), потому что тогда казалось, это хорошо работает. После года попыток я понял, что это ужасно скучно. Это не про меня, мне это неинтересно, не на этом меня воспитывали, не на этом я вырос. Так что у меня было отрезвление, и я решил, что хочу делать что-то другое – надеть шоры на глаза и писать то, что думаю. Сейчас молодежь настолько запущена и предоставлена сама себе – что зла не хватает. Политика в мире нынче актуальна, но я просто не мог поверить, что никто не писал о ней в поп-музыке, поэтому я подумал, что именно мне стоит это попробовать – донести суть и объяснить ситуацию через музыку…
— Ты поднимал вопросы голосования, поддержки образования в своей поэме “Dear Parliament” (Дорогой Парламент), а затем искаженное представление о молодежи в песне “King Charles”, и нечто подобное происходит в Австралии и во всем мире. Как ты думаешь, можно как-то остановить эту тенденцию?
— В данный момент я просто высказываю, что думаю. Как молодое поколение, мы умны, мы хорошо ориентируемся, мы много знаем, и нам просто нужно озвучить все, о чем мы думаем и во что верим. Я говорю, что думаю – я ничего не навязываю людям в своей музыке. Я не хочу, потому что если я чувствую, что мне читают проповеди, я просто закрываю уши. Мне не интересно. Я только хочу показать, что вы можете говорить, что думаете. Вот тогда все изменится. Вот тогда нас перестанут игнорировать. Как произошло сегодня в Австралии (результаты почтового голосования) – потрясающие новости и колоссальный шаг вперед. Мы знаем, какое будущее мы хотим, мы знаем, в каком мире мы хотим жить. Большинство из нас интеллектуальные люди, и мы знаем, куда должен идти мир. Сегодня – прекрасный пример тому. Так что – да, ко всем чертям!!
— Австралия празднует – прекрасная возможность побывать здесь. Итак, ты сказал, что у рока и хип-хопа одна душа. Я знаю, что ты слушаешь Боба Дилана, The Clash, а также Кендрика. Что ты берешь из их подхода к словам, что ты применяешь в своем песенном творчестве?
— Это на самом деле очень крутое сравнение – мне нравится – Дилан и Кендрик, да, черт возьми! Что касается этих двух артистов – они гораздо больше, чем их музыка; их стихи очень индивидуальны сами по себе. Они говорят правду и отражают культуру вместо этих тупых «Детка, опустись» или «Я так тебя люблю, что аж писаюсь». Песня Кендрика «DNA (ДНК)» говорит, что «хип-хоп нанес больше вреда американской молодежи, чем расизм». Мне нравится эта строчка – это комментарий про культуру, и это очень важно. Но музыкально они настолько цепляют и притягивают, что просто невозможно их не слушать бездумно, и только потом начинаешь осознавать, о чем песня. Это так вдохновляет.
— Я не знала, на чем была основана твоя песня “I Love You, Will You Marry Me?”, про это граффити на стене. Что было такого в этой странной истории любви, что заставило тебя увековечить ее в песне?
— Это было нечто очень интересное. Это происходило рядом с домом, и история была очень трогательная, но подана она была не креативно, и просто засела у меня в голове, пока не дошло до того, что я сказал: “Разве можно не рассказать об этом?» История о двух ребятах, которых использовали крупные корпорации, нажились на их чистой и трепетной любви. Об этом обязательно надо говорить, и я считаю эту историю неординарной. Мне очень повезло, что я на нее натолкнулся.
— “Tin Pan Boy” рассказывает об улице в Дании и о закрытии зданий – мы видим нечто подобное и здесь, в Сиднее. Здесь люди более передовые, например, в плане событий и пространства. Что сделало музыкальное сообщество Лондона, чтобы сохранить исторические места?
— Есть такое общество под названием «Save Soho (Сберегите Сохо)», которое мне нравится, я с ними много общался. Они пытаются сохранить и поддерживать «огонь». Это чрезвычайно трудно, потому что власти сильны. Вот почему я решил написать эту песню – чтобы люди знали, чтобы поднялись и громко заявили об этом. Я хотел написать что-то такое, что заставит вас кричать людям в лицо. Я пытаюсь сохранить любимые места.
— Должна признаться, что моя любимая песня из твоего сетлиста – «Polygraph Eyes». Она так в тему нашего разговора о том, что творится в мире, с этими сексуальными домогательствами. Что за история стоит за ней?
— Это была странная песня, навеянная кое-кем из времен моей ранней юности. Я гулял и тусовался с друзьями, вы знаете, как это вечно бывает, и это не так однозначно (не просто черное и белое). Это не просто про секс с кем-то без их согласия, скорее о наблюдении таких ситуаций и об осознании того, что «Ну давай, просто сделай это!» или подобные разговоры – это и есть сексуальное домогательство, и это происходит сплошь и рядом. Это то, чему надо положить конец. Опять-таки, мы знаем, в каком мире нам хочется жить. Это совершенно неприемлемо. Так странно, но когда я столкнулся с этой идеей, все вокруг говорили: “Ты чё, тронулся?”, а ведь идея и проблема лежат на поверхности. Я хотел это сделать так, чтобы сразу зацепило, а потом вы слушаете слова, и они имеют глубокий смысл, и это вопрос, который я хочу поднять и обсуждать.
— Это ужасно, но я впервые слышу об этом в песне. Это докатилось аж до 2017.
— Слушай, именно это я и призван делать. Я здесь не для того, чтобы ходить вокруг да около. Меня бесят артисты, которые обходят стороной проблемы. Да, мир настолько плох, но вы-то что с этим делаете? Я артист и должен переступить опасную черту и попытаться сдвинуть все с мертвой точки.
Credit: Philipp Rathmer
— Твои планы на будущий год – у тебя выходят два новых сингла и на очереди еще несколько шоу. Ты представляешь себе, как это все охватить?
— У меня уже накопилось столько готовой музыки – это так окрыляет. Я все писал и писал, и мы с моей командой нашли студию, где я хочу записывать диск. На следующий год планирую выпустить кучу музыки, продолжать гастролировать, бороться, давать интервью, пытаться донести свои идеи до людей, потому что внутри меня столько огня, и я точно знаю, что хочу сделать. Я готов – 2018, вперед!
— Ну, с нетерпением ждем тебя обратно! Я знаю, ты хотел выпить большую кружку местного пива и попробовать Vegemite, пока ты здесь. Уже удалось что-то из этого?
— Не могу дождаться – надеюсь, пробуду здесь до апреля следующего года. И да! Я уже кое-что попробовал! Vegemite и сыр на тосте – это улет. А «куриная соль»?! Охренеть!
— Какая гадость!
— Брось, я категорически не согласен! Я буквально подсел на эту фигню! Почему я раньше такое не пробовал?! Мне нравится! Я думаю, буду есть vegemite и сыр на тосте до конца жизни. Положил уже 7 банок в чемодан.
Автор: Mina Kitsos
Мне будет очень приятно, если ты поделишься этой статьей с друзьями 😉
Оставить комментарий